Чайлдфри - явление или диагноз?

При всей моей любви к детям, я не считаю их ангелочками от пяток до кончика носа. Эти маленькие человечки могут быть очень большими манипуляторами. И фразу: «Есть женщина-мать, а есть женщина- **ядь!» ненавижу всем сердцем. Мне кажется, её придумал кто-то очень злой, любящий чесать людей одной гребёнкой. И всё же чайлдфри (люди, добровольно отказывающиеся иметь собственных детей) мне не близки. Я достаточно политкорректно выразилась?

Чтобы понять природу добровольной бездетности, я не стала читать труды психологов, а провела пару бессонных ночей на форумах чайлдфри, чтобы понять доселе только им открытую правду. Почему? Потому что у психологов один ответ на всё: Все из детства, пупсик, всё из детства! Родители твои были настоящими свиньями, поэтому и сам ты — та ещё свинья.

У них один ответственный за все решения в жизни человека — его родители. Даже если человек уже вырос. Родители как никто подходят на роль стрелочника, а порой и сами играют её с мазохистским удовольствием.

А что же Сеть? Образ молодой матери как загнанной лошади так же непоколебим в умах, как и образ чайлдфри в виде этакого пофигистичного пустоцвета. Такими они друг друга и представляют, и активно не принимают.

Кстати, определение «пустоцвет» по отношению к бездетной женщине вылетело из уст Наташи Ростовой, а значит из-под пера Льва Толстого. 

Матери считают бездетных женщин неудачницами, которым не удалось обустроить личную жизнь и, как следствие, родить детей. Или по какой-то ещё причине не удалось родить детей. Фраза «я не хочу детей», звучащая из уст женщины, редко принимается нами за чистую монету, ибо в обществе так заведено: «Женщина? Значит, хочешь детей! И много! И цыц!»

И в целом общество в этом вопросе право: женщины к определённому возрасту начинают поголовно хотеть детей, потом желание воплощается, перебарывается или проходит само. Но есть и те, кто детей изначально не хотел, не хочет и хотеть не будет.

Чайлдфри, в свою очередь, хоть и сетуют на непонимание своей жизненной позиции, сами бывают категоричны и нетерпимы, и пнуть инакомыслящих для них привычное дело. В их лексиконе дети — «выводок», матери — «клуши, курицы, дуры».

«У меня задержка, и я бросилась покупать тест, думая, вдруг „это“ уже сидит во мне! Я одна такая истеричка?» — спрашивает девушка у единомышленниц.

«Устала объяснять, что от собак пользы больше, чем от детей», — делится другая.

«Они не могут понять, что у меня другие планы, отличные от планов по вытиранию *опы ребенку», — пишет третья.

Самое забавное, что ни любители детей, ни их противники не хотят оставить оппонентов в покое, предоставить им право самим отвечать за свою жизнь, а напротив, все стремятся навязать свою точку зрения, перевоспитать, спасти инакомыслящего.

«Ну хоть одну причину назовите мне, чтобы я захотел иметь детей!» — просит молодой человек. И что он слышит в ответ на том же форуме, куда заглядывают и противники чайлдфри, чтобы пособачиться? О демографической ситуации в стране, о необходимости продолжения жизни на земле, о стакане воды в старости — доводы, которые он быстро и интеллектуально разрушает. Меня не волнует, что китайцев больше, чем русских, меня вообще не волнует то, что будет после меня, — парирует парень. — И дети не есть стопроцентная гарантия того, что в старости вы нащупаете стакан воды у изголовья.

Не поспоришь.

Борются чайлдфри не только с миром, но и с собственной любовью. Нередки случаи, когда партнёр чайлдфри сам таковым не является, и перед последним встаёт вопрос: изменить своим взглядам или потерять любовь. На форумах полно постов на эту тему.

Чайлдфри — дитя своего времени, следствие сытой жизни, а не наоборот. Это не вызов обществу, не бунтарство, не веяние моды, а следствие эволюции сознания. Долгие годы советской жизни с её перекосом в сторону заботы о всеобщем благе, сменились другой установкой — вниманием к себе, концентрацией на своих нуждах и желаниях, охраной личного пространства от любого вторжения. Об этом каждая вторая статья по психологии. В то время как забота о близких приравнивается к ограничению личного пространства, что считается «минусом» и в материнстве. Мамочкам принято сочувствовать.

Сочувствующим и в голову не приходит, что для матери уход за ребёнком может быть кайфом, куда большим, чем уход за собой, что она ни за что не променяет своего пупсика с его аденоидами на спокойный сон и походы по «салунам». Так какую свободу ей предлагают, взамен чего?

В детстве смотрела я один фильм. Не помню, кто его снял, но сюжет вкратце таков: перед глазами зрителя пролетает жизнь женщины, чья потребность в заботе о других столь велика, что ни страдания, ни смерть не могут сломить этого человека, заставить его разувериться в счастье, потерять смысл жизни.

Сперва она заботится о любимом. Любимый предает её. Потом она всю свою любовь дарит племяннику. Он волей судьбы погибает на войне. И вся любовь и забота женщины обращается к детям своей хозяйки. Из-за них она получает травму и теряет здоровье, но продолжает самоотверженно быть рядом, быть плечом. По воле рока дети погибают. В итоге она остаётся одна с попугаем, который замерзает в зиму. Режиссёр сумел показать силу любви и заботы так, что главная героиня на глазах превращается из несчастной женщины в великую.

К чему это я? К тому, что этот сюжет нынче вряд ли кого проймёт: заботиться о других чуть больше, чем о себе, сейчас не в тренде. Психологи назвали бы героиню зависимой. А вот чайлдфри как раз в тренде, но это не делает их хуже других. Это надо принять как факт и уважать чужой выбор.

В общем, хочется послать подальше тех, кто утверждает, что дети нужны всем. Дети нужны тем, кому они нужны, и дай Бог, чтобы все, кому они нужны, могли ими обзавестись. Остальное — борьба с ветряными мельницами.

Автор: Иpинa Литнoвcкaя
Просмотров страницы: 269