Как устроены социальные отношения?

В разговорах о психологии часто можно услышать расхожую формулировку, что, дескать, человек – животное социальное, а потому от природы нуждается в общении с себе подобными. Звучит по-философски красиво, но так ли это на самом деле? Что, если никакого социального инстинкта не существует?

В древнейшие времена, когда люди жили маленькими племенами, по какой причине они объединялись? Была ли там какая-то потребность в социальных контактах или это была только стратегия совместного выживания? А что нас держит вместе сейчас? Действительно ли мы нуждаемся в общении, или это лишь симптом всеобщего социального невроза?

В этой статье разговор пойдет о той клейкой основе, которая формирует и удерживает всякие социальные связи. Некоторые моменты могут показаться неприглядными и не вполне очевидными, но горькая правда именно такова: социальность – это, скорее, болезнь, чем генетическая природа человека.

Чтобы как-то подобраться к этой сложной теме, можно начать с Фрейда и его идеи о двух основных психологических комплексах. Фрейд считал, что психика ребенка формируется под влиянием двух фигур – материнской и отцовской. Обычно, это живые мать и отец, но не обязательно так, поскольку «мать» и «отец» в психоаналитической концепции – это скорее определенный тип отношений, а не конкретные живые люди.

Материнский тип отношений могут закладывать семеро нянек, а отцовский – поп из ближайшего прихода на пару с соседским дворником. Не важно, кто именно выступает в роли психологических матери и отца, главное – специфические взаимоотношения, которые формируются между ними и ребенком.

Роль «матери» – оказание ребенку психологической поддержки. В естественной своей форме в ней нет ничего предосудительного. Ребенку действительно нужно чувствовать поддержку со стороны кого-то более взрослого и опытного. И если бы психика матери была достаточно сбалансированной, то не было бы и речи о материнском комплексе как о психологической проблеме. Но поскольку в реальном мире материнская психика обычно далека от равновесия, оказываемая поддержка окрашивается инфантильными эмоциями и превращается в жалость.

Мать с искаженной психикой не может нормально любить своего ребенка. Фактически она подменяет любовь жалостью, а когда ребенок ведет себя неподобающим образом, использует свою «любовь» как средство манипулирования: «Будешь хорошим – буду любить, будешь плохим – не буду любить».

Таким образом, ребенок, вскормленный на жалостливом суррогате материнской любви, оказывается в сложном психологическом состоянии. Он не умеет любить ни себя, ни кого-либо еще – ему просто не показали соответствующего примера. По этой причине с первых же лет сознательной жизни внутри у него формируется внутренний конфликт – чувство, что с ним что-то не так, ощущение своей неполноценности. Мать не может снять этот конфликт, и ребенок остается наедине со своей бедой. Теперь он обречен искать любовь и принятие в отношениях с другими людьми.

Говоря простыми словами, эта ситуация называется – «недолюбили».

Так закладывается первый полюс внутреннего психологического напряжения – ничтожество. Это неизбывная жалость к себе и постоянный поиск любви. Но следует понимать, что такой человек еще не знает, что такое любовь, ведь ему знакома только жалость. А значит, от других людей он будет требовать именно жалости, и, встретив любовь, скорее всего, ее даже не узнает.

Когда говорят, что всякий человек нуждается в любви, речь идет как раз об этой самой проблеме – о материнском комплексе, о поиске одобрения, о жалости к себе. Никакой любви тут не подразумевается. Подобные рассуждения – это лишь форма оправдания всеобщего чувства собственной неполноценности, не более того. Человек в любви не нуждается.

Если мать учит ребенка взаимодействовать со своим внутренним миром, то роль отца – подготовка ребенка к выживанию в мире внешнем. Но, как и в случае с матерями, отцы обычно занимаются вовсе не тем, чем следовало бы. Вместо того, чтобы быть наставниками, они отыгрывают на ребенке свои собственные душевные проблемы и превращаются в надсмотрщиков с плетью в виде чувства вины.

Задача отца – объяснить ребенку, как устроен окружающий мир, и по каким законам он живет. Точно так же, как опытный охотник учит молодого. В такой подготовке нет места нравоучениям, но, будучи таким же «недолюбленным», отец обычно все воспитание сводит именно к отделению добра от зла, правильного от неправильного, хорошего от плохого. И, с позиции своего старшинства и власти над своим ребенком, он берет на себя право его судить. Он становится тем, кто решает, виноват ребенок или нет.

В этой ситуации ребенок вместо того, чтобы учиться выживать в реальном мире, вынужден учиться выживать в выдуманном мире отцовских законов и правил. Стремясь избежать чувства вины и наказания, ребенок учится врать, увиливать или, при другом душевном устройстве, конфликтовать и бороться за власть со своим отцом. А потом, когда у него появляются уже свои собственные дети, он вываливает на них все свои накопленные обиды, и цикл продолжается.

Таким образом, отцовский комплекс – это каша из чувства вины и попыток с ним справиться. Один путь – обмануть отца, избежать ответственности и ускользнуть от наказания, другой – победить отца, захватить его власть и, тем самым, лишить его права выносить обвинительные приговоры.

Так формируется второй полюс психологического напряжения – гордость. Это потребность человека в том, чтобы доказать всем вокруг свою ценность и правоту. Тем самым человек пытается утвердить свою самостоятельность и избавиться от чувства вины за себя и свой образ жизни. Здесь важно то, что человек не способен сам себя «простить», а потому вынужден искать прощения извне.

Как и в случае с недостатком настоящей материнской любви, когда ребенок не способен сам себя полюбить, в случае с отцовским комплексом, ребенок не способен утвердить в жизни свои собственные законы, а потому изо всех сил старается соответствовать законам чужим или воевать с ними. Для этого ему приходится находить среди людей авторитеты и либо следовать их указке и получать их одобрение, либо свергать их и разрушать их «закон».

На этом принципе основана всякая социальная состязательность и борьба за власть. Каждая очередная победа создает сладостное чувство успокоения – победителей не судят, а значит, победитель прав. Таким образом на какое-то время снимается внутренний конфликт. Но эффект от внешней победы всегда проходит. Заложенное с детства чувство вины требует себе новых жертв.

Я уже делал эту оговорку, но на всякий случай повторюсь. Сейчас речь шла не о конкретных живых матери и отце, а о тех людях, которые взяли на себя такую роль. Так, например, мать-одиночка может разрываться между двумя ролями. Или, при живых родителях, отцовскую роль может выполнять, например, дед. Поэтому, примеряя сказанное к себе, учитывайте свою собственную ситуацию.

Таким образом, именно потребность в отыгрывании гордости и ничтожества требует установления социальных контактов. Другие люди нам нужны не потому, что они так уж нам нравятся, и не потому, что такая потребность заложена в нас от природы, а потому, что они дают нам возможность хотя бы на время снять внутренний конфликт – примириться с собой и избавиться от чувства вины.

Гордость или тщеславие

Самое очевидное проявление проблемы гордости – это борьба за власть. Сюда входит все, от детских споров о том, чей папа круче, до президентских выборов. Любая власть, реальная или номинальная, позволяет утихомирить чувство сомнения в собственной правоте. Всем знаком такой тип руководителей, для которых чувство власти куда важнее того, ради чего им эта власть дана.

К проблеме гордости относятся и все возможные соревнования – житейские, спортивные и политические. Победа над соперником, пусть даже и в игровых условиях, точно так же тешит тщеславие, как и обладание властью над людьми. И тут же находятся все формы сочувствия соревнующимся. Люди вступают в партии и болеют за любимые команды только для того, чтобы присоседиться к чужой победе и ощутить ее вкус опосредованно.

То же можно сказать и о любой идее или форме социального успеха – бизнес, наука, творчество. Везде, где есть сравнение одного человека с другим, можно говорить о тщеславии. Не будь у людей проблем с гордыней, они бы довольствовались тем, что им минимально необходимо. А как бы это сказалось на современном государстве, которое только тем и живет, что провоцирует своих граждан стремиться к новым горизонтам и достигать новых вершин успеха?…

В отношениях с людьми гордыня проявляется, например, в склонности давать оценки. В самой грубой форме это примитивная критика и унижение, которые так легко пронаблюдать на любом форуме или в комментариях любого блога. Более тонкая форма – это, наоборот, похвала. Может показаться, что похвала – это возвышение собеседника, но в действительности подтекст совершенно иной. Ведь, чтобы хвалить, нужно иметь право дать оценку, а чтобы дать оценку, нужно ставить себя выше оцениваемого. Поэтому, не важно, что делает Моська – лает или облизывает – в обоих случая она отыгрывает свою гордыню.

В отношениях мужчины и женщины гордыня также разворачивается на полную катушку. Женщины завоевывают и подчиняют себе мужчин – формируют свою свиту, утопая в эйфорическом чувстве собственной неотразимости. А мужчины отыгрывают роль героя-любовника, чья главная задача затащить в постель как можно больше женщин и, тем самым, доказать свою состоятельность. Эта тема уже затрагивалась в статье «Мужья и любовники – два типа мужчин» и еще будет продолжена в статье о женском душевном устройстве.

Можно привести еще массу примеров, но, надеюсь, что вы сможете продолжить список сами, исходя из собственного опыта.

Ничтожество или чувство неполноценности

Самое известное проявление полюса ничтожества – это игра в неудачника. Признав себя неудачником, человек отказывается от достижения успеха и находит для себя замечательный способ вечно бултыхаться в чувстве жалости к себе. Таким образом, внутренний конфликт находит себе выход и утрачивает свое напряжение, особенно если удается найти благодарного слушателя и поплакаться ему в жилетку.

Чувствительность, склонность к сомнениям, стремление нравиться всем, угодничество, подчиненность – все это находится на полюсе ничтожества. За всем этим стоит желание быть любимым, желание получить извне подтверждение тому, что я – хороший, что я достоин любви, что я имею право жить на этом свете.

Здесь же, на стороне людского чувства неполноценности, находятся многие религии, защищающие сирых и убогих от жизни в реальном мире.

В отношениях мужчины и женщины чувство ничтожества напрямую отыгрывается через взаимное эмоциональное утешение. Женщина играет для мужчины роль «любящей» мамы, которая погладит, поцелует, подует на ранку и спрячет от всех бед. И мужчина делает для нее то же самое – жалеет, успокаивает, утирает слезы. Кроме того, рыцарская стратегия, описанная в статье о мужьях и любовниках – это тоже мужской способ добиться недополученной «любви». А женская сторона вопроса будет рассмотрена позже в отдельной статье.

В социальной жизни чувство неполноценности диктует крайне пугливую модель поведения – мнительность, чрезмерную осторожность, страх перед конфликтами, уступчивость. Все, лишь бы заслужить чужую любовь или, хотя бы, избежать чужой НЕлюбви. Поэтому такой человек все время ищет понимания, оправдывается, объясняет свои поступки. В то же время очень терпим к чужому поведению, прощая другим то, чего не мог бы позволить себе ни при каких условиях.

Маятник гордости и ничтожества

На маятнике гордости и ничтожества раскачиваются все. Разница между людьми только в амплитуде и в том, какой полюс становится опорой в сознательной жизни, а какой действует преимущественно бессознательно.

Речь идет о маятнике потому, что между полюсами всегда присутствует энергетический баланс. Если человек чрезмерно выпячивает свою гордыню, то со всей уверенностью можно сказать, что в глубине души он с такой же интенсивностью страдает от чувства собственной ничтожности. И наоборот, если человек старательно разыгрывает роль неудачника, нуждающегося в любви и понимании, можно утверждать, что другая сторона его души рвется на части от стремления утвердить свою гордыню.

Определенное различие можно проследить между интровертами и экстравертами. Экстраверты, поскольку они обращены во внешний мир, обычно сосредоточены на отыгрывании своей гордыни. Им важнее добиться признания от других людей, достичь социального успеха, победить всех врагов и друзей. А интроверты, будучи сосредоточенными на своем внутреннем мире, больше фокусируются на удовлетворении своего чувства неполноценности. Им не столь интересен социальный успех, для них гораздо важнее установить такие отношения с людьми, чтобы все их любили (читай, жалели и утешали).

В то же время каждый экстраверт время от времени нуждается в передышке – в том, чтобы кто-то их успокоил и утешил, после того как утверждение собственной гордыни по какой-то причине дало сбой. Тогда экстраверт вынужден зализывать раны и для этого обычно находит себе поддержку в другом лагере – среди интровертов, отлично умеющих жалеть себя и других.

И то же самое происходит с интровертами. Одной жалости к себе иногда им не бывает достаточно и, хотя бы изредка, они нуждаются в инъекциях похвалы и общественного признания. Для этого они обращаются за помощью к заядлым гордецам – экстравертам.

Вот вам и основа всякой социальности. Внутреннее противостояние гордости и ничтожества находит свою энергетическую разрядку в отношениях с другими людьми. Друзья, любовники и родственники нужны нам потому, что мы не можем своими силами сбалансировать свой внутренний мир, а потому мечемся из стороны в сторону – утверждаемся и утешаемся в объятьях друг друга.

Весь социум опирается на внутреннюю неустроенность людей. Деньги, поп-культура, наука, войны, религии, отношения – куда не глянь, везде мы найдем противостояние полюсов гордости и ничтожества. Убери из уравнения внутренний разлад, и, лишившись цементирующего состава, храм социальности рухнет от первого же дуновения ветра. Но, поскольку в создании и укреплении описанной игры участвуют все поголовно, здание социальности так крепко, что может выдержать любой ураган.

Выход из ситуации

Мудрецы говорят: «Не пытайся изменить мир – измени себя». Нет смысла сражаться с ветряными мельницами в попытке что-либо изменить в окружающем мире. Все, что можно сделать, – это перестать раскачивать свой собственный маятник, и, когда он будет близок к остановке, просто спрыгнуть с него.

Практическая сторона вопроса слишком индивидуальна, чтобы подробно ее расписывать. Важно понять главный принцип – попытка утвердиться на любом из полюсов не решает внутреннее уравнение, а только увеличивает психологический дисбаланс.

Может казаться, что с достижением какого-то рубежа в социальном успехе наступит расслабление, и борьба прекратится сама собой. Но это не так. С каждой ступенькой на пути укрепления гордыни полюс ничтожества и чувства собственной неполноценности становится только сильнее, а потому с каждым шагом будут требоваться все новые и более масштабные победы. Поэтому погоня за достижениями и успехом никогда не прекратится – она может лишь набирать скорость, как течение реки перед водопадом.

То же самое и с жалостью к себе – ее никогда не бывает достаточно. Утешение, каким бы полным оно ни было, оставляет внутренний конфликт незатронутым – вторая половина души так и будет рваться к социальным вершинам, раскалывая психику напополам.

Из этой игры нет другого выхода, кроме как перестать в нее играть. Но представьте, насколько это сложно, ведь при попытках остановиться в игру включаются все те же демонические силы. Жалость к себе будет требовать продолжения банкета, а гордыня будет отстаивать право на самоутверждение. И даже когда человек понимает, что игра ведет в тупик, и на полном серьезе пытается сойти с этого поезда, он опять оказывается в ловушке – гордыня теперь отыгрывается через чувство своей избранности и особенности, а чувство ничтожества будет подыгрывать в том, чтобы уберечь этот самообман от разоблачения.

Сменить декорации легко, но очень сложно сойти со сцены…

Автор: Oлeг Caтoв
Просмотров страницы: 259