Почерк - зеркало души?

Исследованием почерка с точки зрения отражающихся в нем свойств и психологических состояний пишущего занимаются историки и криминалисты, психологи и медики.

Разумеется, графология – а именно так называется учение о почерке – не пытается искать точных соответствий в изгибах начертанных букв и «изгибах» души.

Но степень грамотности и образованности, твердость руки и целеустремленность характера так или иначе выражаются через написание слов.

Понаблюдайте за изменениями собственного почерка в зависимости от ситуаций и настроения, и вы без труда уловите в этом некоторые «графологические» закономерности.

А что в этой связи можно сказать о почерке М. В. Ломоносова? Известен самый ранний из автографов Михайла Ломоносова – он относится к началу 1726 года. Заметна старательность 15-летнего помора, его желание (а отчасти, и умение) «украшать» буквы завитками и нажимом. С нажимами даже намечается явный «пережим»; чувствуется рука, привыкшая орудовать больше топором, чем пером. Даже характерное для позднего Ломоносова элегантное Р огрубляется излишними утолщениями.

Твёрдое, прочное, устойчивое П – две толстые опоры с лёгким перекрытием – свидетельствует, по-видимому, о характере упрямом, твёрдом, надёжном.

Интересно рассмотреть запись, относящуюся к 1730 году. (Она обнаружена в тетради, заведенной при построении Куростровской церкви.) Почерк явно изменился.

Красива ровная вязь, незаметна ученическая старательность, чувствуется некоторая лихость, возможно, даже гордость своей грамотностью. Несколько странно выглядит Л в фамилии Ломоносов, напоминающая соответствующую латинскую букву. Не проявил ли он уже тогда свой интерес (и свои замечательные способности) к изучению иностранных языков? Во всяком случае, позже в его подписях на русском языке такое Л не встречается. От прежней подписи сохранились нажимы в буквах Х и С.

В общем, ощущается человек сложившийся, твёрдый духом.

И действительно, к этому времени 19-летний Ломоносов уже замыслил побег в Москву.

Несколько неожиданно выглядит другой его автограф, относящийся к 1734 году. Ученически ровные, почти без нажимов буквы, в которых сквозит старательность и скромность...

Многое проясняется, если учесть, что подписывается ученик Славяно-греко-латинской академии... подложным именем, выдавая себя за сына попа. А сделать это Ломоносову пришлось потому, что он стремился попасть в географическую экспедицию Ивана Кирилова, хотя бы и в качестве священника. Правда, при всей «смиренности» почерка в нём заметны твёрдые, чёткие горизонтальные прочерки, а также «прочные» вертикальные «опоры».

Автограф письма Ломоносова Эйлеру 1748 года так и хочется назвать элегантным. Тонкие, несколько удлиненные буквы, украшенные красивыми, едва ли не каллиграфическими росчерками. Написано письмо 37-летним петербургским ученым по-латыни, но легко и свободно, как на родном языке. Твердые прочерки отсутствуют. Подпись простая, четкая, без украшательств и особых закорючек.

Складывается впечатление, что автор письма действительно «перевоплотился» в западноевропейского ученого времен позднего барокко, когда неприличным считалось упоминание в сочинении фамилии коллеги без эпитетов «славный», «высокоученый», «непревзойденный» и т. п. Но даже в этом случае почерк Ломоносова лишен каких-либо «выкрутас», усложняющих чтение текста.

Напротив, все подчинено именно ясности изложения, стремлению донести до читателя каждую букву недвусмысленно, изложить текст ясно.

Что ж, это вполне отвечает творческому принципу Ломоносова: не усложнять простое, а упрощать сложное, прояснять неясное.

Еще один образец почерка Ломоносова, профессора химии Петербургского университета, – из письма своему влиятельному покровителю, видному государственному и общественному деятелю И. И. Шувалову об учреждении Московского университета (1754 год).

Стандартное окончание «Вашего превосходительства всепокорнейший слуга...» написано по-деловому, без всякого подобострастия, без тщательного выписывания букв и нарочитой (или естественной) аккуратности, торжественности, которая была бы вполне кстати для «слуги». Да ведь и слово «слуга» начинается крупной буквой, не меньшей по размерам, чем заглавное П в слове «Превосходительства». Случайно это или нет?

Само послание писано твердым деловым почерком, быстрым и внятным, хотя и чуть небрежным. И подпись тут не такая, как в письме Эйлеру (там – «Мишель Ломонософф»), а достаточно грубая, местами с сильным нажимом. Как тут не вспомнить его гордые и необычайно смелые (по тем-то временам) слова, сказанные тому же Шувалову: «Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого господа бога, который мне дал смысл, пока разве отнимете».

Возможно, графологический анализ почерка Ломоносова позволит будущим исследователям и нам, современным читателям, выявить нечто новое и неожиданное в нраве этого удивительного человека.

Автор: Людмилa Зaдopoжнaя
Просмотров страницы: 352