Кто такой подросток?
Один из привычных «ужасов нашего городка» – встретиться в темном переулке с компанией подростков. Я, например, такую компанию по возможности десятой дорогой обойду. Потому что плохо понимаю, что от них можно ожидать. А ожидать можно и правда всего, чего угодно, от полного игнора до неожиданного нападения…
Как же так происходит, что такие чудесные, нежные, послушные, приветливые мальчики и девочки вдруг, часто и для самих себя загадочным образом, превращаются в вечно недовольных «всем и вся» зверенышей, готовых «с полпинка» «бросаться-кусаться-обесценивать» все, что хоть как-то в их поле зрения проявляется? И как нам, взрослым и не очень, с ними – такими, обращаться? И как им все-таки поддерживать контакт с нами?
Первое, что может тут помочь именно взрослым, попытаться себя в этом возрасте вспомнить. Свои протесты, переоценку ценностей, «ужимки и прыжки». Свое отношение к столь бурно меняющемуся телу.
Мои воспоминания об этом своем возрасте такие… достаточно гадкие… Скованная, неуклюжая, толстоватая, то прыщи, то грудь вдруг «поперла». И сутулая спина, попытка ее спрятать от окружающих, мое самое выдающееся «наследство» с тех времен. Да, еще постоянная борьба с едой, телом и аппетитом за ценности тощих «жеребячих» ног, ввалившихся щек, «интересной бледности» и прилипшего к позвоночнику живота. Кстати сказать, эту борьбу я по большей части проигрывала. И тело свое иногда ненавидела – за его круглость, гладкость и «розовость». За то, что оно сильно отличалось от стандартов Твигги… Те из вас, кому за сорок, точно этот персонаж высокой моды вспомнят. Анорексия семидесятых…
Да, вот еще из гадкого: зависимость – зависимость от оценки или мнения «стаи» сверстников… Фу, противно …
Давайте я лучше поумничаю об этом периоде жизни, чем буду это свое грустное прошлое ворошить…
Итак, одна из основных задач развития этого этапа – почаще побеждать в разного рода соревнованиях со значимыми взрослыми. И со значимыми сверстниками. При этом оставаясь ими принятым и вполне любимым.
Со взрослыми соревнования эти часто принимают форму «взлома» родительских рамок, заветов, запретов. Прежде всего, чтобы почувствовать себя таким… вполне «отдельным». Это ведь возраст сепарации. Когда ты постоянно проверяешь и себя, и реальность – могу я быть сам по себе? В этом мире? Вполне успешным? И при этом оставаться принятым им?
Самый быстрый и простой вариант «взлома» в этом периоде жизни – обесценивание. Если родители себя в этом возрасте помнят и своего подростка хоть отчасти понимают, тогда они это обесценивание как-то выносят и остаются во вполне поддерживающем и любовном контакте со своим «бушующим поросенком». Да еще и транслируют своему ребенку ценности и уместность хоть каких-то рамок и ограничений, как своих, так и общественных.
А если у самих родителей задачи этого периода жизни остались незавершенными, то скорее всего они на протест и обесценивание будут отвечать еще более сильным протестом и обесцениванием. И тогда беда. Подростка может «вынести» в бунт против общества. Все эти панки, скинхеды и прочие милые группировки добрых, тихих и благодушных людей, по-моему, в большинстве своем «отрыжка» семей «застрявших» в своей подростковости родителей…
Или, встретившись с таким сильным родительским противодействием и давлением, подросток может решить, что в близких отношениях есть только один формат выживания – тотальное слияние с объектом любви. Постоянная подмена своих желаний желаниями того, кто тебе дорог. Тогда да, ты принят. И вполне любим. А свои желания, выборы и вообще отличия можно реализовывать только в разрыве отношений. На протесте. Который в слиянии практически всегда подспудно копится и потом «бабахает» в самый неподходящий момент…
И в отношениях свою инаковость надо либо прятать сильно, совсем отрицать. Либо бравировать ею, нарываться своим протестом на разрыв… А промежуточных вариантов просто нет…
Но если родители все-таки и бунт, и протест, и обесценивание смогли пережить, оставаясь с подростком и со своими чувствами в контакте, тогда вполне вероятно, что в его картине мира будут подтверждены возможности сосуществования. Когда мирного, когда воинствующего. Ну и возможности твоих разных всяких выборов-поступков-своих проявлений… И терпимость к другому тоже, глядишь, появится… По модели родительской терпимости…
Еще одна важная задача этого периода – почувствовать себя «само-стоятельным». Стоящим на своих ногах. Стоящим – сам по себе – хоть что-то.
Эти ощущения формируются через кризис самоопределения. В чем тут именно кризис? А это когда тело бурно взрослеет, идет мощная гормональная и энергетическая перестройка, появляются новые и очень яркие ощущения и переживания. И понятийный аппарат – кто я? какой я? зачем я? – начинает всерьез «сбоить». Детские представления о себе, родителях, сверстниках, своих возможностях становятся «тесными». Желание почувствовать себя взрослым и получить подтверждения этого статуса от своего ближнего и дальнего окружения, становится практически центральным… При этом возможностей – таких, реальных – все-таки еще маловато…
Вот несколько самых простых, на мой взгляд, способов, которыми подростки создают себе иллюзии взросления.
Можно по-взрослому выпить пива, закурить, шикарно выпуская кольца дыма. С девчонкой переспать – такой же, прежде всего, озабоченной подтверждением взрослости своего сформировавшегося тела. Еще можно ощущать себя взрослым, протестуя против реальных взрослых из твоей жизни… Но отвечать за свои выборы – а это, по-моему, основной критерий взрослости – еще учиться и учиться...
Точно помню свой страх. Что вот – все ребеночек и ребеночек, такой понятный, вполне домашний, более-менее послушный. И вдруг – «я сегодня переночую у друга». Или «мы гуляем – приду после полуночи». Куда, с кем, зачем?! Когда дома так безопасно, так хорошо! Ну и первая реакция – запретить, не пущщщать! Причем, если уж по-честному разбираться, тут заботы о своем спокойствии в разы больше, чем заботы о безопасности ребенка. И очень мало к нему доверия, что он и правда сможет о себе позаботиться. Да, я вообще по жизни тревожная. А уж за близких – так всегда.
Но по своему опыту помню: чем больше я сыну всего меня пугающего и для меня тревожного запрещала, тем яростней он пытался вырваться из круга моих запретов. Ну и я осмелилась перестать подменять «заботой о ребеночке» свои малоадекватные реакции на его попытки от родителей отделяться. Начала говорить ему именно о себе, своих страхах-тревогах. Для него странных и глупых. А для меня существенных. И тогда возникала возможность именно переговоров. С учетом мнения и возможностей обеих сторон.
Конечно, все мамы-папы разные, но, думаю, можно сделать вот такой вывод: если родитель орет, запрещает, «не пущает», значит, вполне вероятно, он сильно за тебя сейчас боится. Боится, скорее всего, своих собственных картинок и страхов. И если ты и правда ощущаешь себя таким… вполне взрослым, может, иногда и посочувствуешь ей/ему вот здесь? И тогда «ор» предстанет совсем по-другому…
И еще из моего материнского опыта. Как-то отловила себя на вполне конкретной зависти к своему подростку. Именно к его свободе от чрезмерных «долгов» и обязательств. Коими я перегружена «по самые уши». То, что он легко может «забить» на учебу или на домашние обязанности и, например, гонять какую-нить «стрелялку», или гулять уйти на полдня… Сильно это меня злило. И в этой злости, помимо вполне праведного моего желания внушить ему, что в жизни есть определенные рамки и обязательства «к выполнению» иногда помимо твоего желания и воли, был изрядный кусок моей взрослой зависти и тоски по своей свободе. Которую так удобно «пристроить» в процесс воспитания младших?
Тут родителя немного «развернуть» может помочь такой вполне конкретный вопрос: «Что ты, пап-мам, сам хочешь? Какие у тебя сейчас желания? И насколько ты свободен им следовать? И если ты себя свободы лишаешь, причем тут я?!»
Самый сложный формат тут может быть с мамами, которые «нагнетают», что «всю свою жизнь положили, чтобы тебе дать самое лучшее, себя забывали, и т.п. и т.д., а ты теперь – куда это от меня?! Что это у тебя за желания такие для меня дикие?! Нельзя!!!» Да, эта манипуляция очень и очень жесткая. Т.к. вроде по ее определению ты теперь должен что? Свою жизнь положить, чтобы вернуть маме самое лучшее, себя в ответ забыть, и прочее… Ужас!
Но есть один маленький нюанс, о котором можно маме напомнить. Решения эти – рожать, растить тебя именно таким образом (ценою жертв и насилия над своими другими жизненными потребностями), принимались точно без тебя. И принимались вполне по-взрослому, через именно свой выбор жить так, а не иначе. А как ты тогда в этой ситуации можешь оказаться должен? Вопрос…
Еще накал родительских страстей может слегка регулировать через их возврат к их подростковому опыту. «Вспомни, как это было с тобой, а? Ты правда с упоением делала уроки? Готова была отказаться от интересной тебе компании, чтобы провести вечер с мам-папой у телевизора? Тебе нравилось мыть посуду и пылесосить?!» Конечно, они сразу будут пытаться «срулить» на тему долгов и обязанностей. Что, мол, у каждого, каждому, жизнь в обществе, и прочее… Ну да, в этом точно свой смысл есть. Но все-таки в системе жизни должно быть хоть как-то устраивающее тебя соотношение долгов и удовольствий, твоих желаний и желаний близких и родных… Иначе – просто «жесть»… И вот как раз об этом, по-моему, со взрослыми именно как взрослый можно говорить…
Такая статья получилась неровная… Кусочками… Ну да – тема ведь тоже неоднозначная…
Кажется, только к самому концу я поняла, о чем для меня подростковый возраст. О свободе. Вернее, о ярком и мощном осознании ее необходимости в жизни. И об энергии ее добиваться. Сначала через бунт, протест, через «все наоборот». А потом, по мере взросления, через признание тех ценностей, которые уживаются именно с твоей свободой. Как с осознанной необходимостью твоего развития. Становления твоей уникальности.
И выбором твоего пути. И готовностью по-взрослому за эти свои выборы отвечать – прежде всего, перед самим собой…
Автор: Иpинa Лoпaтyxинa
Просмотров страницы: 268
|
