Миссия «Родить принцессу»

Все женщины хотят родить дочку – и я хочу. Она будет очень красивая, глаза у неё будут, как у меня; я буду завязывать ей бантики и одевать в пышные платья – как куклу. По вечерам мы будем с ней выходить в сквер, и люди будут улыбаться мне и говорить: «Какая же у вас прелестная девочка!». Ещё моя дочь будет очень послушной, в меру подвижной, вежливой, организованной и не склонной к истерикам девочкой. Она будет исключительно хорошо учиться, заниматься танцами, читать книги и, став взрослой, не найдёт себе тысячу проблем на пятую точку. Я думаю, моя родительница рисовала себе примерно такие же картины, ожидая моего появления на свет. Похоже, визуализация не помогла…

Моя мама говорит, что я – папина дочь. По её теории все папины недостатки каким-то образом объединились и образовали меня. И она, кажется, уверена, что такой биологический процесс действительно существует. Сама она, естественно, потерпевшая сторона – ей же пришлось девять месяцев вынашивать в себе мужнины недостатки. А потом еще менять им подгузники. На самом же деле, я думаю, всё получилось куда хуже: в тот знаменательный день к хитро скооперировавшимся папиным недостаткам решительно примкнули её собственные несовершенства. Хочу заметить, мама в это не верит. По одной простой причине: у неё, как она считает, их нет. Также говорит, что я ещё внутри её организма проявляла свой зловредный характер – всё время пыталась родиться раньше срока, и только усилиями её несгибаемой воли я сделала это вовремя.

Помню, в раннем детстве моё поведение ее вполне устраивало, хотя я писалась и разбрасывала игрушки. Первые признаки моего явного несовершенства начали проявляться года в три. Зимой, когда мы с папой приходили с улицы, наши шапки были сдвинуты на один глаз. У обоих. В дальнейшем это будет квалифицировано как «неумение следить за собой». Потом ещё эти варежки... Ну да, я постоянно теряла их! Ладно, и шапки тоже... И деньги на хлеб. Папа этим тоже грешил, и мама, кстати, не оставалась в стороне. Туго, знаете ли, у нас в семье с концентрацией, рассеянные все... Но «вороной» почему-то нарекли только меня.

И сейчас, хотя я уже повзрослела, мама всё равно отправляет моего брата за хлебом со словами: «Сходи лучше ты, она же ворона, деньги потеряет!» После этого я чувствую себя просто обязанной их потерять. Повторяюсь, у меня эта наследственность с двух сторон, только у мамы это называется «творческая рассеянность», а у нас с папой – «воронизм» в тяжёлой форме.

Но я не одинока. Моей подруге, например, мать не разрешает пользоваться стиральной машиной. Она объясняет это просто: «Ты же её сломаешь!». Я тоже думаю, что это опасно – подпускать 23-летних детей к технике. Они же могут начать совать пальцы в розетку, жевать провода или тыкать во все кнопки подряд без разбору!

По словам психологов, практически у всех мам есть своеобразный «синдром Пигмалиона». Отсюда сумасшедшие желание сделать из своей девочки (всегда самой лучшей, но бестолковой) идеальную леди. Дочки, в большинстве случаев, принцессами становиться не хотят – хлопают ушами, теряют деньги, не желают следить за собой («Опять у тебя колготы спущены?!»), ломают ценные вещи, измазывают платья. Со временем всё усложняется: они стригутся, когда мама настаивает на длинных волосах; бегают по дискотекам, когда мама заставляет учиться; покупают одежду, которую мама забраковала… Они больше не считают, что мама всегда права! Ну, и ещё – они почти всегда похожи на отцов. Первые лет 15 – точно. А потом…

Потом, как советует юношам народная мудрость: «Посмотрите на будущую тёщу. Это ваша невеста через 20 лет». И волосы дочь, наконец, отращивает, и платья покупает какие надо («какие надо» – это те, что мама любит носить), и рассуждает здраво (интересно, кто ей все это в голову натолкал?). Да, кстати, наиболее сложно складываются отношения в тех семьях, где дочерям полностью передался материнский характер – это как отторжение одинаково заряженных частиц. Поэтому не следует вопрошать «Ну почему ты не в меня пошла?!» – это, скорее всего, к лучшему.
Ещё мамы любят мило подшучивать, выдавая нежные реплики вроде: «Ты мой бегемотик ненаглядный!». Или того лучше: «Ты моя лопоухая принцесса!». Не хочется уточнять, что происходит в этот момент с самооценкой, но придётся – её заживо сжирают комплексы. А сами разрастаются до гигантских размеров – «принцесса»-то и раньше видела себя в зеркало, но где-то в глубине её души теплилась надежда, что другие замечают её несовершенства гораздо меньше!

Когда я обижалась на подобные «нежности», мама изумлённо отвечала: «У тебя нет чувства юмора. Я же шучу! Ты должна была посмеяться – сама знаешь, ты у меня всё равно красавица!». Вот честно, в 15 лет меня абсолютно не очень веселили мои оттопыренные уши. И я не «знала сама», что «всё равно» красавица! Надеюсь, я не забуду эти ощущения, когда решу назвать свою дочь «своей большелапой феей» или как-нибудь еще в этом роде.

Прошло уже много лет с тех пор, как я перестала носить шапку на один глаз, больше не «посеваю» деньгами по дороге от дома до магазина. Я так и осталась, по сути, похожа на папу, но все вокруг почему-то находят очевидное сходство с мамой – даже она сама, хотя отмахивается от подобных комментариев. Я стала надеваться в том же стиле, что и мама, выбирать те же духи, подражать ей в макияже… Она говорит, что у меня «наконец-то воспитался вкус».

Теперь мама ждёт внучку, которая, как она надеется, получится похожей на неё – послушной, в меру подвижной, вежливой и организованной девочкой. Надеюсь, в этот раз визуализация поможет… Но все же несколько сомневаюсь – не в кого ей такой родиться!

Просмотров страницы: 298