Счастье - это отсутствие несчастья? О Чехове и здоровом ребенке

Одной из важных категорий позитивной психологии является поиск счастья, субъективное его переживание. Как-то давно в одном психологическом журнале я прочитала интересную вещь. Не помню уже дословно, но суть там сводилась к следующему. Счастье, мол, величина эфемерная, и является всего лишь отсутствием несчастья. Помните, у Ремарка: «И что бы с вами ни случилось – ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным».

Слишком просто, скажете? Но почему бы и нет. Возможно, не стоит так уж отчаянно гоняться за счастьем, достаточно оглянуться и увидеть: если ничего кардинально плохого не произошло, то этот факт уже сам по себе и есть – счастье?

Сейчас много говорят о том, что чувствовать себя счастливым – это несложно. Что если у тебя есть стены, кровать и еда – то ты счастливее 70 процентов людей на планете. Что надо ценить каждый миг и каждую мелочь, наслаждаться моментом и просто бытием. Что если живы родители и крепка семья – ты сказочно богат. Что быть здоровым – это значит иметь всё. Это действительно так, и я лишний раз убедилась в этом два года назад.

Тем летом мы с дочкой отдыхали в Анапе, в одном из южных санаториев. Не то чтобы мы очень хотели посетить этот город советского детства. Планы были другие, но как вышло, так вышло. Санаторий оказался совершенно «мэйд ин СССР», со всеми атрибутами семидесятых, включая витую лестницу на третий этаж, где располагалась столовая с квадратно-гнездовым расположением столов. Суп с картофелем, паровые котлеты с гречей и компот. Или, как вариант, щи, тушеная капуста, чай. Утром завтрак, потом – загорать на море, бегом на обед и – спать. Встали, полдник, море, ужин, прогулка по вечернему рыночно-крикливому городку, с горячей кукурузой и холодным мороженым.

За три недели такого уклада мы как-то обмякли, распарились, растворились в душной атмосфере, сменили нервный ритм северного города на неспешное существование юга. Отдыхали душой. И все, в общем, было бы неплохо, если б не одно «но». Санаторий этот был оздоровительным, и большую часть обитателей составляли мамы и их дети со страшным диагнозом «детский церебральный паралич».

Бывало, раньше встретишь больного ребенка где-то у себя в городе, вот он идет по улице, вложив ладошку в руку своей мамы. Глянешь искоса, жалостливо, в глаза этой женщины, а она твою жалость не принимает, смотрит строго. Сильные матери, воюют за свое дитя и его место в мире, на жалость и времени нет.

А тут – больше половины санатория. И знаете, что страшно? Эти дети и их мамы – между собой свои, они жмутся друг к дружке на скамеечках, говорят неслышно, делят безмолвную печаль на всех. А ты и твой здоровый ребенок – чужаки, как люди из другого мира. Как у Чехова: «За дверью счастливого человека должен стоять кто-нибудь с молоточком, постоянно стучать и напоминать, что есть несчастные». И, как у великого писателя, с его чувством вины счастливого перед несчастными, чувствуешь себя виноватой за то, что ребенок твой здоров.

Это такое странное чувство – вина счастливого. Но у него есть и обратная сторона. Идешь по центральной площадке с фонтаном со своим совершенно здоровым ребенком, он идет с тобой рядышком, щебечет что-то, спрашивает, забегает вперед, смеется и радуется морю, солнцу и брызгам фонтана, и ловишь на себе усталые взгляды женщин. И в этот момент чувство жалости переворачивает в тебе душу, и ты жмуришься, не в силах ничем им помочь, сглатываешь набухший комок в горле, и вот уже следующая мысль пронзает тебя глубинной и душевной простотой.

И чуть ли не впервые в жизни ты говоришь: «Спасибо тебе, Господи, за моего ребенка, за то, что он есть, за то, что он здоров, за все, что ты делаешь для нас».

Автор: Eвгeния Илюшинa
Просмотров страницы: 336